Кепнес Кэролайн

Твиты ты пишешь чаще, чем рассказы. Поэтому и магистерскую степень получаешь в Новой школе, а не в престижном Колумбийском университете, куда тебя не взяли. «Отказ – блюдо, которое лучше подавать по почте. Так его хотя бы можно порвать и сжечь. #не_взяли_в_Колумбийский_университет #жизньпродолжается».

Не бойся, я не брошу тебя за то, что ты захаживаешь в раздел объявлений «Случайные связи» – именно так ты и нашла того волосатого извращенца. Он не твой парень, и это уже плюс. Минус, моя милая, в том, что когда ты приглашаешь к себе в дом незнакомых любителей порки, твои шансы быть убитой экспоненциально возрастают.

Твиты ты пишешь чаще, чем рассказы. Поэтому и магистерскую степень получаешь в Новой школе, а не в престижном Колумбийском университете, куда тебя не взяли. «Отказ – блюдо, которое лучше подавать по почте. Так его хотя бы можно порвать и сжечь. #не_взяли_в_Колумбийский_университет #жизньпродолжается».

Не бойся, я не брошу тебя за то, что ты захаживаешь в раздел объявлений «Случайные связи» – именно так ты и нашла того волосатого извращенца. Он не твой парень, и это уже плюс. Минус, моя милая, в том, что когда ты приглашаешь к себе в дом незнакомых любителей порки, твои шансы быть убитой экспоненциально возрастают.

Я потерял сына. Потерял семью. Но, возможно, это было не зря. Возможно, провидение вело меня к тебе. И все эти токсичные женщины, которые заманивали, использовали и мучили меня, были нужны лишь, чтобы подготовить и привести меня на этот скалистый остров. В твою библиотеку.

Рассказывать тебе о Мелиссе (то бишь ныне покойной Бек) – словно испытать катарсис. В этой версии я работал официантом в закусочной Верхнего Вест-Сайда, а Мелисса там однажды обедала и написала мне свой телефон на чеке. Ты делаешь огромный глоток из стакана – честно говоря, довольно агрессивно, – и я добавляю, что Мелисса была для меня слишком незрелой.

Кап. Кап. Этот тяжелый запах, удушливый. Нет, нет. Она закидывает голову, глаза набухают - нет, нет, - руки цепенеют. Вот так люди и умирают. Жуткая картина. Шея вытягивается, жилы напрягаются. Только что она была как черепаха, а сейчас уже как студень. Энергия вырывается со свистом – «ууушшш», «рррннн», секундный ужас тишины и «бух». Тело валится на кровать.

Однажды мы с Хлоей заговорили о смерти. Я сказал, что, по-моему, ты просто умираешь – и все, а она сказала, что, по ее мнению, ты превращаешься во что-то, «может быть, не в кролика, но во что-то». Мы оба ошибались. Смерть – это смертная скука. Ходьба по лесу.

– Джо, расслабься, – шепчет Эми и гладит меня по коленке. – Это мелкое нарушение. Она понятия не имеет про четыре трупа. Меня бросает в пот. Я слышал о таких случаях: человека задерживают за какую-нибудь ерунду, его имя загоняют в дьявольскую компьютерную систему, и выясняется, что он виноват во всех смертных грехах. Будь у меня пистолет, я застрелился бы.

Она думает, что лучше быть вне системы. Хорошо. Пусть забирает жалкую чушь с собой в могилу. Сука! Звоню в авиакассу и покупаю билет. Прости, Эми. Ты проиграла.